Спецназ славен своими героями. Но люди знают только знаковые фигуры, между тем как большинство офицеров остаются в тени событий и даже не имеют желания рассказывать о себе. Представляем одного из пахарей Группы «А» — подполковника Германа Щиповского.
Герман Владимирович является одним из ветеранов «альфовской» кинологической службы. Кроме «Отваги», он награжден медалями Суворова и «За спасение погибавших».
Весной 2024 года решением Совета Международной Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа» Герман Щиповский награжден орденом «Ветеранская Слава» I степени.
Дорога в «Альфу»
— Герман Владимирович, расскажите, где вы родились?
— У меня интересная ситуация. Мои родители — коренные москвичи, а сам я камчадал. Я родился в 1968 году в Петропавловске-Камчатском, когда отец служил в Пограничных войсках КГБ СССР. В шестимесячном возрасте меня перевезли в Москву на воспитание бабушкам и дедушкам; здесь со мной произошел несчастный случай, после которого мой отец был вынужден уволиться со службы и вместе с мамой вернуться с Камчатки в столицу. Вот так получилось, что в семье москвичей один немосквич.
Пока я учился в школе, мечтал о том, что стану офицером-пограничником. Тогда это было престижно, все хотели стать военными. Я собирался пойти по стопам отца и поступить в Бабушкинское пограничное училище. В моем классе минимум восемь ребят хотели стать офицерами, но так вышло, что получилось только у меня.
Я всячески готовился к поступлению, усиленно занимался спортом: ходил в секцию бокса, играл в футбол на Первенство Москвы, закалялся. Но увы — весной пришел ответ из училища, что весь курс заполнен солдатами срочной службы, и для гражданской молодежи мест нет.
Тогда же я узнал, что два моих дяди по отцу — офицеры госбезопасности. Они предложили поменять профессию пограничника на более узкую, а для этого поступить в Высшую школу КГБ. Но и тут не сложилось.
В результате практически без подготовки я поступил в Институт связи на факультет радио-конструирования, который находился в Ленинграде. После первого курса меня призвали на срочную службу, и, к моей радости, я попал на границу. Два года служил в 100-м Никельском отряде в Мурманской области.
По возвращении со службы я стал слесарем в объединении Союзхимпромэнерго. Пока работал на предприятии, проходил проверки перед учебой и последующей службой в органах государственной безопасности. И, наконец, через год, я был зачислен в 401-ю школу КГБ СССР в Ленинграде.
Через нее прошли многие «альфовцы» первого и второго набора, в том числе один из командиров Группы «А» генерал-полковник Александр Иванович Мирошниченко, многолетний президент Международной Ассоциации «Альфа» Сергей Алексеевич Гончаров и другие. Мой набор был последним, на котором учились курсанты со всего Советского Союза…
— Когда вы окончили спецшколу?
— В начале 1991 года, с отличием. Вернувшись в Москву, был зачислен во 2-й отдел Службы «Д». Работа эта была интересная, подвижная — то, что надо молодому парню. И так получилось, что начальником моего отдела был Валентин Иванович Шергин, один из известнейших и уважаемых ветеранов Группы «А», кавалер ордена Красной Звезды за события декабря 1979 года в Афганистане.
— Валентин Иванович потом возглавлял группу сотрудников Альфы, которая обеспечивала личную безопасность главы Афганистана Бабрака Кармаля.
— Совершено верно. Шергин был интеллигентным, вежливым человеком, с подчиненными всегда разговаривал корректно и уважительно независимо от их звания, возраста и заслуг. Мне, молодому сотруднику, особенно было удивительно, что ко мне обращаются на «вы». И только потом, после его увольнения в запас, я узнал, что Шергин — ветеран легендарной Группы «А».
Однажды я видел его «в действии». Тогда я работал водителем при отделе и «наматывал» километры до следующего допуска, развозя по домам сотрудников, закончивших работу за полночь. Прибыв к месту работы группы и пересадив меня на место штурмана, Шергин сам возглавил сменный наряд.
Управлять «бригадой» в пять машин и девять сотрудников не каждому под силу, а Валентин Иванович смог и при этом вел машину так, что мне оставалось только держаться обеими руками за ручку двери и представлять, что когда-нибудь я сам стану таким же профессионалом.
В 2000-х годах мы с Шергиным увиделись на собрании Ассоциации ветеранов «Альфы», и он очень обрадовался тому, что его подчиненный младшего ранга уже в звании капитана служил в боевом подразделении.
«Семёрочники» нам нужны!»
— Как же вы все-таки оказались в подразделении?
— Судьба — интересная штука, и порой череда случайных событий или встреч приводит к тому, что, казалось бы, прошло мимо тебя. Так получилось и со мной. Осенью 1991 года, будучи на автомобильной подготовке в Ленинграде, я оказался в группе с ребятами из «Альфы»: Игорем Заливиным, Александром Колбановым, Эдуардом Кругловым.
В конце обучения Колбанов предложил мне попробовать перейти на службу в Группу «А». Обдумав предложение, я все же решил остаться в «наружке», стать настоящим асом своего дела, и если повезет, то перейти в Группу «А» позднее.
Так и получилось: в 1995 году я случайно познакомился с одним из сотрудников «Альфы», который и рекомендовал меня начальнику «альфовского» автотранспортного отдела Абидину Владимиру Владимировичу.
Это был благоприятный момент для перехода, и я решился. На мандатной комиссии я немного нервничал, но Александр Иванович Мирошниченко, ознакомившись с моим личным делом, произнес: ««Семёрочники» нам нужны! Добро пожаловать в коллектив». И я успокоился. Приняли! Это была осень 1995 года.
— На какую должность в Группе «А» вы перевелись?
— Седьмое управление славится своими водителями. Многоуровневая подготовка позволяет воспитывать настоящих профессионалов своего дела. Поэтому на предложенную должность оперативного водителя я сразу согласился. Мои знания и навыки специалиста наружного наблюдения и профессионального водителя пригодились и здесь. Учебные занятия или оперативно-боевая операция — за рулем мы, оперативные водители.
— А как вы стали кинологом?
— На тот момент в подразделении были три служебных собаки — две собаки на задержание и одна по поиску оружия, взрывчатых веществ и боеприпасов, немецкая овчарка по кличке Тото. А кинологов только двое. Так вот однажды, летом 1996 года, тогдашний командир Группы «А» генерал-лейтенант Александр Владимирович Гусев спросил меня: «Герман, мне сказали, что вы пограничник. С собакой работали? У нас бесхозная минно-розыскная собака, вы могли бы взяться за эту работу?» Отказаться я не мог; на самом деле, даже обрадовался такому предложению.
Я с детства люблю собак, была своя, породы боксер, да и на срочной службе в Пограничных войсках приобрел некоторые знания и навыки работы со служебной собакой. Для освоения смежной профессии сапера, необходимой для работы с минно-розыскной собакой, я прошел обучение на курсах специалистов инженерной службы.
Ну, а затем в Кинологическом центре ФПС России в городе Вязьма я сдал экзамены на диплом кинолога минно-розыскной службы. Вот так я и стал кинологом Группы «А».
После налаживания контакта с собакой и изучения ее повадок и характера началась работа: тренировки, тренировки, тренировки. Разные объекты, разная взрывчатка, разные погодные условия. Я привыкал к ней, а она ко мне.
Один раз я привез ее домой, в свою коммунальную квартиру, как в фильме «Ко мне, Мухтар!», познакомить с семьей. Тото выглядела растерянной, явно не понимая, зачем она здесь. Ночью было жарко и тесно, и она всю ночь слонялась от двери до середины комнаты…
Основные задачи
— В чем заключается основная задача минно-розыскной собаки?
— После проведения операции по освобождению заложников проверить помещение (самолет, автобус, квартиру, вагон) на наличие взрывчатки. Допустим, мы освободили самолет: прошел штурм, людей выводят, но взрывное устройство, которым при штурме угрожал террорист, не обнаружено. Необходимо срочно досмотреть салон и багаж на предмет наличия этого взрывного устройства на борту, так как оно может быть приведено в действие пособниками террористов или взорваться по неосторожности.
Такие случаи были, к примеру, в декабре 1997 года, в аэропорту «Шереметьево». Полковник «Альфы» Анатолий Николаевич Савельев обезвредил террориста, угрожавшего взорвать самолет. Сразу после этого досмотровая группа в составе кинолога со служебной собакой и специалистов инженерно-саперной службы приступила к досмотру авиалайнера.
При обнаружении взрывчатого вещества собака должна всем своим видом указать на наличие предмета поиска — лечь или подать любой другой сигнал, известный кинологу.
Кинолог должен прекрасно понимать свою собаку, они действуют как единый организм. Например, моя вторая собака, спаниель Джесси, ни за что не уходила с места без поощрения с моей стороны. Если я пытался пустить ее на повторный поиск, отдавая команду: «Джесси, ищи!» — и она уходила, значит, она не была уверена: бывает и такое. И наоборот, если я отправляю собаку на дальнейший поиск, а она не уходит, значит, взрывчатка на 100 % есть. Это очень хороший показатель для кинолога, так как на такую собаку можно полностью положиться.
В 2003 году в Кабардино-Балкарии ЦСН проводил мощную поисковую операцию. Тогда, в составе боевой группы Службы специальных операций (ССО), преодолев тяжелейший подъем, мы вышли на базу боевиков. Кроме остатков амуниции и провизии повсюду валялись мешки с алюминиевой оплеткой от проводов.
В одном из укрытий Джесси начала отчаянно лаять. Саперы обнаружили там остатки пластита. Алюминий, вероятно, использовался для усиления взрыва при изготовлении каких-то СВУ.
Кроме участия в оперативно-боевых мероприятиях, мы выполняли и специальные задачи, такие как обеспечение безопасности президента России. Дважды вылетали в Таджикистан, Азербайджан, участвовали в обеспечении безопасности президента и директора ФСБ по всему Северо-Кавказскому региону. Многие командировки были очень напряженными, особенно если на досмотр места прибытия охраняемого лица отводились считанные минуты.
Работа кинологов с собаками не видна: если представители боевых подразделений в основном на виду, то мы досмотрели, дали «добро», что взрывчатки нет — и все, нас не видно и не слышно. Но ответственности за свою работу не меньше.
— Где содержались служебные собаки?
— Как и в советские времена, в 1990-е годы мы пользовались гостеприимством родного Седьмого управления.
Только в 2003 году стараниями Александра Ивановича Мирошниченко нам выделили помещения и построили вольеры на объекте в Балашихе, а в 2004 году была создана Служба боевого применения вооружения ЦСН, в состав которого и вошло наше кинологическое отделение.
— А какие породы выбираются для такой работы?
— Поскольку перед нами не стоят задачи по работе на земле (так называемое «сплошное разминирование»), то и собак мы можем выбрать практически любой служебной породы. Дело в том, что для работы по разминированию местности в основном применяются овчарки. Они более спокойные, могут работать длительное время, не отвлекаясь на различные раздражители.
С охотничьей собакой так не получится: любой запах мыши или крота, и ей будет уже не до поиска мины. Но для нашей работы собаки охотничьих пород с острым нюхом и хорошей поисковой заинтересованностью — самое то! Еще используются лабрадоры, у них тоже хороший нюх, и они достаточно послушные.
А в аэропорту «Шереметьево» по поиску взрывчатки работают шакалайки (собаки Сулимова): смесь шакала с лайкой. Считается, что у шакала нюх еще острее, чем у собаки, и они вывели такой гибрид.
Не берусь судить, насколько эти шакалайки хороши, я только пару раз видел на соревнованиях, как они работают. Но мне кажется, хорошо обученная обычная собака, у которой есть соответствующие задатки, не хуже.
«Обкатка на собаках»
— У вас были две служебных собаки за время работы кинологом?
— У меня потом была еще собака на задержание. С началом КТО на Северном Кавказе появилась необходимость каждому из группы кинологов подготовить собаку на задержание, для работы в составе групп захвата в служебных командировках. Вот и я в кратчайший срок подготовил такую служебную собаку — немецкую овчарку по кличке Зюдан.
Перед командировками мы неоднократно отрабатывали различные варианты применения служебной собаки. При подходе к зданию противник открывал по нам огонь из стрелкового оружия, мы стреляли в ответ, и в этот момент пускалась собака.
— Попасть в бегущую собаку сложно…
— А в условиях боя ее передвижение вообще могут не заметить.
Добежав до здания, пес влетал в помещение, искал стреляющего и со всей «пролетарской ненавистью» клыками впивался в руки противника.
Кстати, у нас регулярно проводились занятия с сотрудниками боевых отделов, так называемая «обкатка на собаках».
— Расскажите, что это такое?
— Для многих парней из боевых отделов это мероприятие оставило неизгладимое впечатление. Мы надевали на сотрудника защитный костюм, давали в руки автомат с холостыми патронами и предлагали бежать или, стреляя, стоять на месте. Пес, пущенный с расстояния 40-50 метров, преодолевал расстояние за считанные секунды, сбивал жертву с ног и начинал грызть.
Человек, впервые побывав в «шкуре потенциального террориста», вначале переводил дух, а затем произносил примерно такие фразы: «Супер! Давай еще!»
— Как это срабатывало в боевых условиях?
— В 2001 году, в длительной командировке в Чеченской Республике, в составе 4-го отдела «Альфы», которым руководил Виталий Николаевич Демидкин, эта схема применялась неоднократно.
А в 2006 году в Дагестане все получилось, как мы и отрабатывали. Служебная собака Гранд, заскочив в один из домов, фактически заставила рассекретить свое местоположение группу боевиков, включающую представителя «Аль-Кайды» на Северном Кавказе Абу Хафса.
По собаке, а затем и по ее вожатому Максиму П. открыли огонь из стрелкового оружия, но не попали. Собака вскрыла засаду и сама при этом осталась жива.
Полноправный сотрудник
— Вы работали с разными собаками параллельно или последовательно?
— Как я уже говорил, жизнь внесла свои коррективы. На время КТО основными стали собаки на задержание, и поэтому во время моего нахождения в командировках один из моих товарищей брал на себя обязанности кинолога минно-розыскной службы. Да и по другим собакам у нас была полная взаимозаменяемость.
Каждый из отделения знал все о служебной собаке товарища и в случае необходимости мог с ней работать. Но на всех оперативно-боевых мероприятиях, в том числе и по освобождению заложников (таких, как Минводы 2001 года), с Джесси работал только я.
— Где вы подбирали собак на службу и конкретно Джесси?
— Мы всегда были на связи с такими же кинологами всех силовых ведомств, встречались на соревнованиях, участвовали в совместных занятиях. Большинство служебных собак 1980-1990-х годов мы подобрали в кинологическом Центре Министерства обороны, в просторечии «Красная звезда».
А вот свою будущую напарницу спаниель Джесси я увидел в конце 1998 года в питомнике пограничной службы в городе Вязьма. Она была еще молоденькая, шустрая, со скандальным характером (все время лезла драться с овчарками), но почему-то сразу мне понравилась.
Подготовить собаку на поиск взрывчатых веществ, оружия и боеприпасов мне помог один из корифеев отечественной пограничной кинологии — полковник Александр Фёдорович Душевский. С начала 1999 года моя служебная собака стала полноправным сотрудником «Альфы».
— Были ли у вас курьезные случаи на службе?
— Полно. Да хоть бы и командировка в Душанбе в 2000 году. Мы готовились к прилету президента России на саммит ШОС. Была поставлена задача: досмотр всех мест пребывания президента, а главное, кортежа в составе более десяти машин.
В назначенное время все были удалены из автотранспорта, и мы — я со своей служебной собакой и Михаил Фёдорович Хлестов, который в тот момент руководил отделом специалистов, приступили к досмотру.
Стоял июль, жара была страшная. С одной стороны, это хорошо: запах из боеприпасов выделяется интенсивней. Но с другой — работа при температуре, близкой к сорока опасна для слизистой оболочки носа собаки. Однако делать нечего, работа есть работа, и мы начали досмотр.
И вот Джесси прошла первую, вторую, третью машину, а у джипа охраны президента начала громко лаять и прыгать, всем видом показывая на наличие взрывчатки. Я даже смутился. Да и толпа стоящих поодаль сотрудников безопасности начала напрягаться — неужели ошиблась?
Сорвать с места собаку не удалось. Тогда я позвал водителя автомобиля и попросил открыть дверь. В салоне сидел сотрудник с пулеметом, а на заднем сидении лежали две «Мухи»!
После осмотра всего кортежа Джесси так же играючи обнаружила маленькую контрольную закладку пластита, тем самым еще раз показав всем: «Я собака не промах»!
В 2003 году мы второй раз вылетели на саммит Шанхайской пятерки в Таджикистане. Это была весна, канун светлого праздника Пасхи. После основных мероприятий Владимир Путин присутствовал на праздничном богослужении в одном из православных храмов Душанбе. Мы, как и положено, были рядом, на случай всяких непредвиденных обстоятельств. Но все прошло успешно.
К часу ночи мы вернулись в гостиницу. Решили тоже отметить праздник, поставили на стол кулич, вскипятили воду в чайнике. Все разошлись по номерам переодеться и вымыть руки.
Возвращаемся — кулича нет, а Джесси сидит довольная под прикроватным столиком и виновато смотрит, что же будет? Мы с друзьями тогда впервые видели такую скорость поглощения пищи, ведь отсутствовали не более минуты. Оставалось только рассмеяться.
За мою службу было еще много разных событий — и веселых, и курьезных, и трагических.
Век служебной собаки недолог, и приходит момент расставания с боевым напарником. Все собаки пристраиваются на дожитие по нашим сотрудникам или друзьям.
Джесси прослужила в отделении до 2007 года и в возрасте девяти лет отправилась на заслуженный отдых к моему другу — ветерану «Альфы» Игорю Красавину.
Конечно, все собаки разные. Но такой, как моя Джесси, я больше, наверное, не встречу.
— Летом 2024 года подразделению исполняется пятьдесят лет. Что для вас служба в «Альфе»? Кого из сослуживцев вы бы выделили?
— Определенный этап жизни, хорошая школа. Мне очень нравились люди: вроде бы все разные, но они составляли единый дружный коллектив. Я с теплотой вспоминаю ребят, которых уже нет с нами, и не только нашего управления, но и «Вымпела». С одним из них, майором Ильёй Мареевым, я очень сдружился на горной подготовке. Помню, мы отмечали его день рождения в микроавтобусе по пути со сборов, смеялись, шутили, а через месяц он и еще двое ребят погибли на боевой операции в Грозном.
Со многими ветеранами я поддерживаю связь, встречаемся, созваниваемся. Так получилось, что большую часть командировок я прошел в составе 4-го отдела, где командиром был полковник Виталий Николаевич Демидкин. Он отличный командир, всегда спокойный, рассудительный.
Большое спасибо Международной Ассоциации «Альфа» за то, что объединяет нас и после окончания службы.